Мне нужна терапия, поддержка.

Ничего не хочу, хочу лежать и никуда не выходить.

Сливаясь с белой стеной.

И как же холодно. 

И Оруэлл с его «Глотнуть воздуха» заставляет хмуриться и кричать «Я же не такая! Я умнее, одухотвореннее, тоньше чувствую!». Очень не хочется признавать себя серостью и бездарностью.

Думаю, что меня спасает от отчаяния — моя фантазия. Я уже говорила, что со-существую на грани двух миров, проходя по тонкому канату иногда оступаюсь в сторону одного или другого. Если бы не она, моя любимая, дорогая, волшебная способность воображать, я бы давно сгинула в водовороте экзистенциальных кризисов. Ну, побег в фантазию, возможно, не такая уж плохая защита.

Тогда как за каждым словом бьется, перехлестывает через край жизнь, та самая, сокровенная, внутренняя и глубоко-глубоко личная. Сначала ребенок говорит вслух, комментирует своё бытие, эта речь направленная к самому важному человеку-себе, как обозначение собственного существования. Мироздание, я живой, я реальный, я здесь, я вот весь наружу. Открытая, незамкнутая система, сплошной, искренний поток. эгоцентрическая речь с возрастом сворачивается во внутренний монолог. Я не помню тот момент, когда начала разговаривать внутри себя. Как этот хаос внутри стал чем-то определенным, как бессвязный океан стал значить что-либо и как я стала его видеть, чувстовать. А кто-нибудь помнит? 

Вот она живая лиана, побег, слабый или мощный, полнокровный, кажется, что слышен бег соков внутри его и будто кровь пульсирует под пальцами. Они все живые. И все — как конечность.Это настолько въевшаяся часть, как волосы, как чешуйки кожи. 

Безупречная, бесконечная красота языка. Перекатывать на кончики языка, приходить в восторг от красиво построенной фразы. Меткой, хлесткой. Любимые звучания, сочетания звуков. 

Мои мысли вечно соскальзывают. Я не умею рассуждать об абстрактном, ибо это Я и я здесь и сейчас, понимаю примеры, аналогие, метафоры. Все они должны быть живыми, дышащими. Вот и сейчас, я говорю о словах, языке, а мои мысли уносятся в летний лес, пропахший хвоей и смолянным запахом раскаленного дерева. Я говорю, слов мало, а картинка в моей голове такая объемная, детальная. Мне не хватает слов,  чтобы описать этот лес, полевые цветы и еживику в маминых руках, купание в реке и смех, комаров. Зато они у меня в голове. Картины и слова.

Если бы я была сценаристом, режессером, мои персонажи бы говорили. Не трещали, но говорили. но в том и прелесть кино, что язык, монолог, диалог со зрителем ведется в разных пространствах.  Люблю Уальда, Куприна за эту искристость, многоцветье и такую живость их языка. и Лолита. Медовая, янтарная, тягучая Лолита. Больше всего люблю в ней язык. 

И прощайте бесконечные минуты, потраченные на выбор фильма!

1. Отец Горио — Оноре де Бальзак
2. Трилогия (Моллой, Мэлон умирает, Безымянный) — Сэмюэл Беккет
3. ДекамеронДжованни Боккаччо
4. ВымыслыХорхе Луис Борхес
5. Миссис ДэллоуэйВирджиния Вулф
6. На маякВирджиния Вулф
7. ГолодКнут Гамсун
8. Жестяной барабанГюнтер Грасс
9. Берлин АлександрплацАльфред Дёблин
10. УлиссДжеймс Джойс
11. Большие надеждыЧарльз Диккенс
12. Кукольный домГенрик Ибсен
13. НостромоДжозеф Конрад
14. Самостоятельные людиХаллдор Кильян Лакснесс
15. Золотая тетрадьДорис Лессинг
16. Сыновья и любовникиДэвид Герберт Лоуренс
17. БудденброкиТомас Манн
18. Волшебная гораТомас Манн
19. ВозлюбленнаяТони Моррисон
20. Человек без свойствРоберт Музиль
21. В поисках утраченного времениМарсель Пруст
22. Путешествие на край ночиЛуи-Фердинанд Селин
23. Смерть Ивана ИльичаЛев Толстой
24. Листья травыУолт Уитмен
25. Авессалом, Авессалом! Уильям Фолкнер
26. Шум и яростьУильям Фолкнер
27. МидлмарчДжордж Элиот
28. Человек-невидимкаРальф Эллисон
29. Воспоминания АдрианаМаргерит Юрсенар

А надо как минимум 160

А по два балла побираться… это надо на 42 мероприятиях отволонтерить.

Надо в ближайшее время заполнить заявку на ЗПШ.

И где-то достать 8 косарей на это.

А вот 60 косарей на ворк энд трэвел мне не достать никак, поэтому прекращаем об этом мечтать 

Несколько страничек.

С первой буду репостить науку.

Со второй — тупые мемасы.

А то моя собственная слишком строгая.